Образ Настасьи Филипповны в романе Достоевского «Идиот»

Женщина-загадка и её стержневая роль в сюжете романа

25-летней Настасьей Филипповной Барашкиной, содержанке богача Тоцкого, было бы впору претендовать на роль главной героини романа Ф. М. Достоевского «Идиот», поскольку она является платонической возлюбленной и даже, с переменным успехом, невестой главного героя – князя Льва Николаевича Мышкина. К тому же мотивы её поведения часто не совсем понятны не только читателю (так и должно быть, в этом и загадка), но и всем остальным персонажам, включая Льва Николаевича Мышкина, и даже ей самой, и, кажется, даже самому автору. По выражению одного из персонажей, а именно генерала Епанчина, её остаётся лишь признать сумасшедшей «в точном, медицинском смысле». И в этом отношении она вполне гармонирует с главным героем, которому все другие персонажи также норовят поставить именно медицинский диагноз, причём автор (иронически?) выносит этот диагноз и в само заглавие романа.

Но поскольку 26-летний князь Мышкин буквально разрывается между 25-летней Настасьей Филипповной Барашкиной и 20-летней генеральской дочкой (младшей) Аглаей Ивановной Епанчиной, постольку Настасье так и не удаётся встать в центр романа, стать его смысловым ядром (на что, как персонаж «с загадкой», она вроде бы и претендует), но приходится быть лишь одной из сторон сюжетного треугольника. А между тем именно с образом Настасьи Филипповны в восприятии многих поколений читателей и критиков накрепко связался некий особый комплекс идей.

Идея и реальность красоты

Прежде всего, именно с образом Настасьи Филипповны связана одна из самых известных «идей Достоевского» – идея красоты и её могучей силы.

Во-первых, красота Настасьи Филипповны какая-то особенная, её красота непохожа ни на какую другую женскую красоту. Впервые увидав её портрет, Мышкин был поражён в самое сердце:

- Так это Настасья Филипповна? – промолвил он, внимательно и любопытно поглядев на портрет, – удивительно хороша! – прибавил он тотчас же с жаром. На портрете была изображена действительно необыкновенной красоты женщина. Она была сфотографирована в чёрном шёлковом платье, чрезвычайно простого и изящного фасона; волосы, по-видимому тёмно-русые, были убраны просто, по-домашнему; глаза тёмные, глубокие, лоб задумчивый; выражение лица страстное и как бы высокомерное. Она была несколько худа лицом, может быть, и бледна…

Тут же выясняется интрига генерала Епанчина и «благодетеля» Настасьи Тоцкого. Для того, чтобы последнему безо всяких препятствий со стороны Настасьи жениться на Александре Епанчиной, старшей дочери генерала, саму Настасью хотят выдать за секретаря генерала Ганю Иволгина, причём Тоцкий в приданое ей даёт 75 тысяч рублей (сумма на то время немалая, но купец Рогожин в тот же день предложит ей 100 тысяч за одну ночь). Ганя тут же спрашивает Мышкина:

- Так вам нравится такая женщина, князь?
- Удивительное лицо! – ответил князь, – и я уверен, что судьба её не из обыкновенных. Лицо весёлое, а она ведь ужасно страдала, а? Об этом глаза говорят, вот эти две косточки, две точки под глазами в начале щёк. Это гордое лицо, ужасно гордое, и вот не знаю, добра ли она? Ах, кабы добра! Всё было бы спасено!

Забегая вперёд, можем сказать, что поскольку в итоге романа ничего не спасено, а, напротив, всё пропало, то стало быть и не добра! Однако же Мышкин, который вообще постоянно противоречит сам себе, ближе к финалу выскажет идею о том, что «мир спасёт» вовсе не доброта, а красота (затем сто пятьдесят лет сряду эту идею ошибочно будут приписывать самому Достоевскому). Во всяком случае, красота – страшная сила, с этим согласна, например, средняя дочь Епанчина художница Аделаида:

« - Этакая сила! – вскричала вдруг Аделаида, жадно всматриваясь в портрет <Настасьи Филипповны>… С этакою красотой можно мир перевернуть!»

А к спасению или к погибели – это уж как Бог даст…

Досюжетная история Настасьи Филипповны

Впервые говоря о Настасье Филипповне, Мышкин, конечно, не ошибся в том, «что судьба её не из обыкновенных» и что она «ужасно страдала».

Оставшись последней из «хорошей дворянской фамилии» Барашкиных, Настасья Филипповна и в этом отношении сходна с князем Мышкиным – также последним из вымершего княжеского рода (если не считать генеральшу Епанчину, в девичестве Мышкину). Да и барашки, так же как мышки, – традиционные жертвы в пищевой цепочке, так что парадокс обеих «хороших дворянских фамилий» в том и состоит, что отныне они не хищники, а жертвы. Представитель вульгарного социологизма в литературоведении даже из уменьшительного суффикса обеих фамилий сделал бы вывод о вырождении дворянства в пореформенный период.

Насте было семь лет, когда её мать погибла при пожаре в их усадьбе, а отец «этого сюрприза… не мог вынести; он сошёл с ума и чрез месяц помер в горячке». Тут можно было бы отметить наследственную склонность к безумию (ведь далеко не всякий даже от столь жестоких сюрпризов судьбы сходит с ума): не столько как ещё один признак вырождения, но как важный аргумент в пользу признания и самой Настасьи Филипповны сумасшедшей «в точном, медицинском смысле».

Но что же дальше? А дальше Афанасий Иванович Тоцкий, по соседски и «по великодушию своему», принял жертву пожара на своё иждивение и поручил её попечению своего управляющего. И вот когда Насте исполнилось «лет двенадцать», Тоцкий её особенно заметил как «милую, резвую, умненькую и обещавшую особенную красоту». Была нанята гувернантка из Швейцарии (опять «рифма» с опытом швейцарского воспитания и лечения князя Мышкина), преподававшая Насте «кроме французского языка и разные науки». В шестнадцать лет Настя наконец была взята Тоцким, так сказать, на особое попечение, дабы своим умом (и не только умом) скрашивать его летние деревенские вакации. Об этом периоде своей жизни Настасья Филипповна вспоминает так: «А тут приедет вот этот: месяца по два гостил в году, опозорит, разобидит, распалит, развратит, уедет – так тысячу раз в пруд хотелось кинуться, да подла была, души не хватало…»

Когда 20-летняя Настасья Филипповна узнала, что Тоцкий собрался жениться, она неожиданно явилась в Петербург с угрозой скандала. Результатом стал не только отказ Тоцкого от брака, но устройство им для своей содержанки роскошной столичной жизни. При этом, как почему-то было всем наверное известно, все эти следующие пять лет она с ним не жила (но деньги брала), да и других мужчин к себе не подпускала. Новая интрига Тоцкого в связи с его новым желанием вступить в брак основывалась на его прежнем страхе потенциального скандала.

25-летняя Настасья Филипповна, вокруг которой и разворачивается сюжетное действие романа, свой (досюжетный) «позор» превратила чуть ли не в главную свою «идею». Как пеняет ей Аглая Епанчина, соперница по их странной борьбе за Мышкина:

- Вы… могли полюбить только один свой позор и беспрерывную мысль о том, что вы опозорены и что вас оскорбили. Будь у вас меньше позору, или не будь его вовсе, вы были бы несчастнее…

Настасья Филипповна и князь Мышкин

В замысле Достоевского, вылившемся в роман «Идиот», был «князь Христос». А Настасья Филипповна, неоднократно замечая, что уже видела лицо князя «раньше», т. е. до первой встречи с ним в Петербурге (а этого никоим образом не могло случиться в реальности), в этом случае претендует конечно же на роль «современной Марии Магдалины». Да плюс ещё французское воспитание, ожидание прекрасного принца (князь – по-французски prince):

- Разве я сама о тебе не мечтала? …давно мечтала, ещё в деревне… Всё такого, как ты, воображала, доброго, честного, хорошего и такого же глупенького, что вдруг придёт да и скажет: «Вы не виноваты, Настасья Филипповна, а я вас обожаю!»

Настасья Филипповна и Парфён Рогожин

Роман начинается рассказом в поезде: Парфён сообщает Мышкину о своей любви к Настасье Филипповне. Развязка романа: она, уже собравшись венчаться с Мышкиным (которого она любит, считая себя его недостойной), прямо из-под венца убегает с Рогожиным (которого она не любит, считая его себя недостойной), наверное зная, что тот её убьёт, что незамедлительно и происходит.

Впрочем, сам же Мышкин всё это напророчил ещё в своём первом вышеупомянутом разговоре с Ганей Иволгиным:

- А женились бы вы на такой женщине?
- Я не могу жениться ни на ком, я нездоров, - сказал князь.
- А Рогожин женился бы? Как вы думаете?
- … Женился бы, а чрез неделю, пожалуй, и зарезал бы её.

По произведению: 

По писателю: Достоевский Федор Михайлович