«Защита Лужина», краткое содержание по главам романа Набокова

Композиционно повесть поделена на 14 безымянных глав.

Главный герой – ребёнок. Автор не сообщает ни его точного возраста, ни даже имени, но из первых же строк повести мы узнаём, что больше всего этого мальчика поразила сообщённая ему отцом новость о том, что с понедельника он будет Лужиным; будет называться точно так же, как его отец – известный детский писатель. А читатель на основании этой информации должен заключить, что с понедельника Лужин-младший поступает в гимназию, потому теряет имя и обретает фамилию.

Всё действие первой главы происходит на природе – в усадьбе и её округе. Усадьбу семья унаследовала от деда героя по матери – известного композитора. Всё готово к переезду в город. Выезжают на двух подводах: на первой наш герой с родителями, на второй гувернантка-француженка и домашняя экономка, ненавидящие друг друга.

На станции, гуляя в ожидании поезда и дойдя до конца платформы, мальчик вдруг, неожиданно даже для самого себя, пускается в бегство – домой! Пробравшись к дедовскому дому через лес, он прячется на чердаке, где и находят его родители, которым тоже приходится отложить отъезд (очевидно, всего лишь на день).

Гимназия, которую писатель Лужин выбрал для сына, славилась либерализмом и вниманием к «внутренней» жизни учеников; классным воспитателем был знакомый писателю поэт. Через месяц после начала учёбы они встретились в пустой учительской; состоялся откровенный разговор. Но вопреки ожиданиям отца, подозревавшем в сыне вундеркинда, педагог – специалист по выявлению «тайного дара» – ни о чём подобном даже не обмолвился. Необщителен, мало бегает на переменах – вот и всё, что услышал от него отец.

Вместе с воспитателем отец вышел понаблюдать за гимназистами во дворе на большой перемене. Увидев отца, Лужин-младший быстро вернулся в раздевалку, наблюдая за ним из окна. И только когда отец ушёл, он вышел и побрёл на своё излюбленное место в углу двора, где были сложены дрова. Именно здесь он проведёт следующие 250 больших перемен.

Воспитатель рекомендовал классу почитать книги отца их нового товарища, и эта рекомендация сыграла злую шутку с Лужиным-младшим: над ним стали издеваться и дразнить Антошей – по имени главного героя детских книжек отца (настоящего имени его сына читатели так и не узнали). Сосед Лужина по парте (его имя мы тоже никогда не узнаем) – вкрадчивый изверг – принёс «Приключения Антоши» в класс, и одноклассник Петрищев, желая получше рассмотреть открытую страницу, придержал её и нечаянно порвал. А потом уже шут класса (также безымянный) стал вырывать из книжки страницы и раздавать их всем желающим.

На расспросы отца о гимназии сын упорно отмалчивался, а на те же вопросы матери отвечал истерикой. Из книг любил только роман Жюля Верна «Вокруг света за 80 дней» и книги Артура Конан-Дойля о Шерлоке Холмсе; из людей – только весёлую рыжеволосую тётю (троюродную сестру матери), дарившую ему самые интересные настольные игры.

На Пасху случился перелом в судьбе героя. Шёл музыкальный вечер, устроенный отцом в годовщину смерти деда. Скрипач, вызванный к телефону в тёмный кабинет отца, где по своему обычаю прятался сын, вдруг разразился гимном шахматам по случаю увиденной на столе коробки с фигурами: сказал, что шахматные комбинации подобны мелодиям и что он слышит ходы.

На следующее утро мальчик проснулся с чувством непонятного волнения. За завтраком случилась странная сцена: бурное веселье тёти прервалось тихой истерикой матери, быстро убежавшей в свою спальню, куда за ней отправился отец и оттуда громко кричал, что «это фантазия». Мальчик с тётей спрятались в кабинете отца, и на её предложение поиграть он настойчиво потребовал научить его играть в шахматы. Но не успела она назвать ему фигуры, как вбежавший в комнату отец первый раз в жизни грубо прогнал сына. Он ушёл, унося с собой шахматы. Отец так никогда и не заметил потери, а тётя больше никогда не приходила в их дом.

Через несколько дней заболел один из учителей, и гимназистам разрешили весь урок «заниматься каким-нибудь делом». Тут-то наш герой и увидел первую в своей жизни шахматную партию. На следующее утро он положил шахматы в школьный ранец, но вместо гимназии отправился к тёте. Поиграв с нею в шахматы, он оставил их у неё. Так продолжалось две недели, пока воспитатель не решился позвонить отцу, чтобы проверить информацию своего воспитанника о его «больном горле».

Разразился скандал. Будучи твёрдо убеждён, что тётя неспособна на предательство, мальчик решил правды не говорить, и всё закончилось общими рассуждениями отца о долге гражданина и семьянина (вслух) и мыслями (про себя) о том, как же трудно и грустно исполнять этот долг и не бывать там, где так хочется бывать. Отец и не догадывался, что сын бывал именно там, где ему так хотелось бывать.

Лето, свобода и снова дедовская усадьба. Наслаждаясь шахматными этюдами, извлекаемыми из подшивок старого журнала в дедовом книжном шкафу, мальчик тоскует по партиям у тёти – как теперь оказывается, не с самой тётей, а с таинственным стариком, который каждое утро приносил ей цветы, но никогда не заставал её дома (она уходила от него через чёрный ход). Как быстро выяснилось, тётя толком и не умела играть в шахматы – не то что старик.

Мать вывихнула ногу и все дни лежала, даже когда нога совершенно зажила. Отец не выдержал и, ссылаясь на необходимую ему встречу с издателем, на целый день уехал в город. Приехав поздно вечером, он весь ужин смотрел на сына с изумлением и наконец предложил «научить его играть в шахматы». Мальчик соврал, что шахмат у него нет (хотя отцовские шахматы всё время были при нём). Стали искать старые шахматы на чердаке – и нашли. Пришлось сказать, что «уже немножко умеет» играть – научился в школе. Выиграв у отца подряд четыре партии, мальчик гордо отправился спать. А наутро закопал отцовские шахматы в саду, чтоб избежать лишних проблем («благо есть теперь другие фигуры»).

Доктор, живший по соседству, слыл хорошим шахматистом, и Лужин-старший пригласил его в гости. Проведя весь вечер с мальчиком за шахматами, доктор отправился домой. Отец вышел его проводить и тут-то и услышал те самые слова, которые ожидал услыхать от гимназического педагога.

Доктор стал бывать ежевечерне, получая удовольствие от сплошь проигранных партий. Он принёс учебник шахматной игры. А через два месяца в журнале появилась фотография Лужина-младшего, выигравшего свой первый турнир, и он решил, что «вот это кладёт конец школе». Он объявил родителям о решении оставить гимназию; не помогли ни уговоры, ни угрозы. Лужин сбежал из дома и не помнил, каким образом был возвращён туда, ибо попал домой без сознания, в бреду.

Когда он выздоровел, его повезли долечиваться за границу. 16 лет спустя он снова на том же курорте рассказывает некой даме, как его ныне уже покойный отец полагал, что шахматы здесь, на курорте, никого не интересуют – и попал прямо на турнир. Мальчик вернулся к шахматам, его мать – домой, а к отцу приехала тётя. А вскоре пришла телеграмма о смерти матери.

И начались гастроли по России в сопровождении отца и «некоего Валентинова», бывшего тренером и антрепренёром чудо-ребёнка. Вспоминая всё это в эмиграции, Лужин-отец задумал повесть о сыне-вундеркинде, о чём поспешил оповестить газеты, но, не написав ни строчки, вскоре умер. Он был заядлый грибник, и эта давняя страсть подвела его. Отправившись искать белые грибы в дождливый день в лесу за околицей Берлина, он простудился. Писатели-эмигранты на очередном собрании почтили его память вставанием.

И вот теперь мы возвращаемся к разговору с дамой о первом посещении немецкого курорта, и оказывается, что этот разговор происходит всего лишь через месяц после смерти отца, и дама не понимает, как Лужин может говорить о так недавно умершем отце «без слёз».

Она вспомнила, как впервые увидела его вылезающим из автобуса несколько дней тому назад и как этот ни на кого непохожий человек поразил её. В тот же вечер она узнала, кто он, захотела познакомиться и поговорить по-русски. Ей было 25 лет, у неё были мелкие, правильные черты лица, но «чего-то недоставало», чтобы можно было сказать, что она хороша собой. Имени её, как и имени Лужина, автор нам не сообщает, но тут он идёт ещё дальше – не сообщает и фамилии.

Познакомились они так: Лужин шёл впереди её по тропинке, из его дырявого кармана выпадали мелкие вещи и монеты, она подбирала и отдавала их ему. Только на следующий день, встретив её в саду, он вдруг стал её благодарить за поднятые и возвращённые вещи. Завязался разговор. Чтоб поддержать его (она не играла в шахматы и не интересовалась ими), она спросила, как давно он занимается любимым делом. После длительной паузы (всё это время он, видимо, вспоминал и считал) он ответил, что занимается шахматами 18 лет, 3 месяца и 4 дня.

В последние годы Лужину не везло на турнирах. Валентинов, прежде чем исчезнуть (его интересовал вундеркинд, а не взрослый шахматист, и он стал продюсировать кино), как бы предвидя будущие неудачи, сказал Лужину: «Блещи, пока блещется». Теперь, через 18 с лишним лет от начала шахматной карьеры, Лужин считался одним из пяти или шести реальных кандидатов на звание чемпиона мира, но игра его утратила прежний блеск. Осознав это, он с фанатичной страстью погрузился в разработку новых, ещё невиданных комбинаций. Тут случилась смерть отца. Понимая, что не вынесет похорон, он намеренно опоздал на них из Парижа в Берлин и явился уже почти через месяц на кладбище, причём отцовской могилы так и не нашёл, а обратиться к кладбищенскому служителю постеснялся. Ночью в гостинице ему стало дурно, утром он посетил врача, который посоветовал поехать отдохнуть туда, «где зелено». Так Лужин оказался на том же самом курорте, где был с отцом 16 лет назад, ибо другого места, «где зелено» (кроме недоступной теперь дедовской усадьбы) он не помнил. Там он захотел показать все свои заветные места 16-летней давности своей новой русской знакомой, заблудился, она подшутила над ним, он обиделся, быстро собрался и попытался уехать. Но снова, как в детстве, ушёл со станции пешком, понимая, что уже не может жить без этой девушки, жалкий, толстый, запыхавшийся со своим багажом, да ещё и по дороге «обстрелянный» мелкими камушками злым немецким мальчишкой.

Встреченная им русская девушка обладала редкой способностью «воспринимать в жизни только то, что когда-то привлекало и мучило в детстве, в ту пору, когда нюх у души безошибочен». Не понимая природы этой редкой душевной способности, знакомые говорили о ней, что она обожает собак и всегда готова дать взаймы денег. Наконец эта способность «постоянно ощущать нестерпимую, нежную жалость к существу, живущему беспомощно» нашла себе достойный объект, а именно Лужина. Мать героини, приехавшая составить ей компанию на курорте, была в ужасе и от её нового знакомства, и от того, сколь важное значение придаёт этому новому знакомству её дочь.

Но даже мать героини тронуло маленькое происшествие. На пару минут она осталась с Лужиным наедине, и случайно – на той самой дорожке, где, как доверительно сообщил ей Лужин, он «был поражён Амуром» – «но не со стрелой, а с камушком». И, сообщив это, он тут же попросил у неё руки дочери.

С удивлением пересказав дочери этот разговор, мать обиженно заявила, что «выйти замуж за первого встречного прохвоста» – совсем не то, чего она от неё ждала.

– Не смей, – спокойно сказала дочь. – Это не твоё дело.

Этот разговор только подстегнул героиню к дальнейшим действиям. Вечером накануне отъезда Лужина на берлинский турнир она обещала через два-три дня тоже приехать в Берлин и больше никогда с ним не расставаться. Теперь у неё появилось призвание и название – «его невеста».

Лужину, против ожидания, понравился так называемый «русский дух» в квартире родителей его невесты, к которому сама она была равнодушна. Все эти внешние и часто безвкусные признаки русскости, отчасти вывезенные, отчасти благоприобретённые вновь разбогатевшим в эмиграции отцом его невесты, заставили Лужина чуть ли не поверить в возвращение на родину, по которой он, как оказалось, внутренне истосковался. Состоялось знакомство Лужина с отцом невесты, который отнёсся к нему весьма лояльно. Затем, говоря о нём с дочерью, он хоть и назвал его узким фанатиком, но добавил, что «это несомненно очень наивный и очень порядочный человек».

Раз она пришла посмотреть на его игру и была поражена тем «таинственным светом», что озарял его, когда он склонялся над шахматной доской. Но когда она пришла в другой раз, он вежливо, но настойчиво попросил её уйти: «Это как-то мешательно». С каждым турнирным днём он выглядел и чувствовал себя всё хуже; в его сознании реальность и шахматные партии всё больше перепутывались и сливались в нечто невообразимое.

Наконец наступил решающий день: играли Лужин и Турати – главные претенденты на звание победителя турнира. В то утро Лужин проспал, и явившийся за ним организатор турнира с трудом довёл его до места его проведения. Играли целый день, партия развивалась оригинально и трудно, и не было видно выигрышного продолжения ни для белых, ни для чёрных. Наконец был объявлен перерыв до утра. Лужину сказали: «Идите домой». Домой! И вот в одном из берлинских парков он ищет дедовскую усадьбу. Вот река, нужно перейти мост, вот палисадник, круглые кусты (ему показалось, что он узнаёт дом мельника). Но тут сознание помутилось, и он упал.

Возвращались по домам сильно подвыпившие молодые люди, отмечавшие пятилетие окончания школы. Увидев лежащего, они подумали, что это тоже одноклассник, и адрес (адрес невесты) нашёлся в кармане его жилета. Так Лужин был доставлен к своим, и так, практически с нуля, началось долгое возрождение его к совершенно новому существованию, ибо ни в этот, ни на следующий день, ни в продолжение ещё многих дней он не приходил в сознание.

Лужина с утра перевезли в больницу, а его невеста пошла забирать его вещи из гостиницы. Оттуда, не заезжая домой, она поехала в шахматное кафе, ибо вспомнила, что Лужина принесли без его трости и без шляпы. Трость она нашла, а шляпу нет и, ничего не сказав собравшимся в ожидании Лужина участникам турнира, с ненавистью покинула это помещение. А когда организатор турнира всё же узнал, что Лужин в больнице, и бросился туда, то его к Лужину не пустили и сообщили, что шахматист переутомился и теперь неизвестно когда продолжит шахматную деятельность.

Неоконченную партию долго изучали знатоки всего мира, но никто не мог найти ключ к бесспорной победе.

Родители уговаривали невесту Лужина отказаться от её намерения выйти за него замуж. Её ответ: «Я этого человека не могу бросить на произвол судьбы. И не брошу. Точка». На следующий день отец невесты идёт беседовать с лечащим врачом Лужина и от него узнаёт, что временное помутнение сознания, случившееся от переутомления, постепенно проходит, но шахматы придётся оставить.

Наконец Лужин пришёл в сознание и увидел, как ему показалось, голубой блеск русской осени. Он подумал, что вот наконец и попал домой. Теперь врачу и невесте предстояла долгая и упорная борьба с шахматами – возвращение Лужина к его дошахматному детству. Наконец Лужин согласился – и, как ему теперь казалось, согласился добровольно и легко: да, шахматная пора – потерянные годы, можно их исключить, и тогда свет детства просто и прямо соединится с нынешним светом – его невестой.

А пока что его невеста сбилась с ног, ища по книжным магазинам русских переводов Жюль Верна и Шерлока Холмса, которых потребовал Лужин.

Отец невесты не против брака с Лужиным, считая, что бывший шахматист займётся теперь каким-нибудь полезным делом. Мать против: «Она его не любит».

Лужину сшили костюм и фрак, отец невесты снял для новобрачных большую меблированную квартиру. И вот бракосочетание состоялось, и отныне героиня, так и оставшаяся без имени, называется Лужиной.

В ночь накануне свадьбы Лужину приснился Турати: он сидел к нему спиной и, опершись на руку, сосредоточенно смотрел куда-то перед собой. Однако, приглядевшись к приснившемуся ему Турати, Лужин с облегчением увидел, что смотрит он на стоящую перед ним тарелку супа, а на руку вовсе не опирается, а заправляет ею себе за воротник обеденную салфетку.

В первую брачную ночь Лужин уснул, не дождавшись жены из ванной, а Лужина уснула не сразу, и в её сонном мозгу слово «партия» переливалось всего лишь двумя своими значениями: она сделала хорошую партию, а Лужин так и не доиграл свою партию с Турати, которую один из организаторов турнира тоже назвал хорошей.

Лужин совершенно счастлив, по-детски увлечён детскими делами: рисованием, печатанием на пишущей машинке (не по делу, а просто так), рассматриванием атласов и туристических проспектов.

Готовясь к большому свадебному путешествию, Лужина опасалась попасть в места, связанные с прошлыми шахматными турнирами, в которых участвовал её муж, объездивший всю Европу. Напрасная предосторожность: все шахматные кафе Европы одинаковы, а за их пределами Лужин мало бывал и ничего, кроме шахмат, в своей взрослой жизни не видел. И всё же подготовка к большой поездке, включая оформление необходимых документов, занимала слишком много времени.

И стали появляться тревожные посланцы из смутной предшахматной и раннешахматной поры.

Впервые в жизни Лужин попал в кинозал. В одном из эпизодов персонаж-отец играл в шахматы с персонажем-доктором…

На эмигрантском балу вдруг к Лужину подошёл мужчина, назвавшийся его одноклассником Петрищевым, а самого Лужина назвавшего Антоном. Лужин с бала в ужасе бежал…

Кто-то разыгрывал против Лужина сложную шахматную комбинацию, и теперь по ночам он стал напряжённо обдумывать ответный ход, пытаясь вернуться памятью назад и переиграть все ходы жизни от болезни до бала.

Приезжая из Ленинграда, жена крупного совработника, отправленного на лечение заграницу, явилась в гости к Лужиной, знакомой ей до революции. В разговоре она упомянула другую свою (ленинградскую) знакомую – лужинскую тётю, научившую его играть в шахматы. Подслушав разговор, Лужин всё понял про комбинацию, в которую вовлёк его некто играющий против него, – комбинацию «в шахматной теории» давно известную и теперь просто повторяющуюся в его жизни. Больница-усадьба, переезд в город, книжки и рисование, одноклассник Петрищев, петербургская тётя – всё в точности повторилось. Но противник коварен: того гляди он откажется разыгрывать классическую партию и применит новый приём, так что Лужин должен быть начеку, дабы не пропустить этот коварный ход.

И этот ход не заставил себя долго ждать. Приезжая пришла на прощанье поболтать с Лужиной, оставив сына Митьку (как раз в том возрасте, в каком Лужин узнал о существовании шахмат) в кабинете с самим Лужиным. Ища, чем бы развлечь Митьку, Лужин достаёт из дырки в кармане пиджака попавший за подкладку и давно ощущаемый, до сих пор неразгаданный предмет. Им оказывается миниатюрная шахматная доска с плоскими фигурами. Тут Митька, нашкодивший с торшером, случайно гасит свет, и когда свет снова включается, Лужин видит ползающего на коленках своего двойника (из детства): маленький Лужин, для которого расставлялись шахматы, прополз на коленках по ковру.

После этого случая Лужин снова впал в мрачное настроение, из которого жене уже не удалось вывести его невзирая на множество усилий. Так, она решила собирать у себя нечто вроде салона, однако политические и литературные споры Лужина никак не затронули.

Зато ему пришёл в голову приём, которым он собирался обмануть таинственного противника. Нужно совершить поступок, который выпадал бы из планомерного сочетания ходов и таким образом запутал бы противника. И он под предлогом срочного визита к дантисту убегает от жены.

Однако следующего закономерного хода противника – выхода Валентинова – избежать не удаётся. Валентинов подстерёг Лужина под домом, запихнул в авто и повёз на киностудию, где ему для нового фильма понадобилось снять настоящий турнир с настоящими шахматистами (Турати дал согласие). Воспользовавшись возникшей заминкой, Лужин убегает, находит трамвай со знакомым номером, прямо с подножки прыгает с идущего трамвая перед своим подъездом, при этом только испачкавшись, но даже не ушибшись.

– Единственный выход, – придя домой, сказал он жене. – Нужно выпасть из игры.

Заперся в ванной, окном выходящей во двор, и выпал из окна.

Дверь выбили.

– Александр Иванович, Александр Иванович! – заревело несколько голосов.

Но никакого Александра Ивановича не было.

По произведению: «Защита Лужина»

По писателю: Набоков Владимир Владимирович